Сегодня 13-го ноября – день рождения Вано Сирадегяна.
Вано Сирадегян родился 13-го ноября 1946-го года в селе Коти Ноемберянского региона. В 1966-69 гг служил в Советской армии. В 1974-ом году окончил филологический факультет Ереванского государственного университета. В 1983-ем годы был издан первый сборник его рассказов под названием «Воскресенье».
Вано Сирадегян является современным армянским прозаиком, публицистом, общественным и политическим деятелем. Член Союза писателей Армении, основатель газеты «Аравот».
Сирадегян – автор многочисленных рассказов и книг, которые также были переведены на грузинский язык.
Это интервью с Вано Сирадегяном было опубликовано в мае 1994 года в русскоязычной газете «Максимум».
– Расскажите о своем детстве.
– Естественно, лучшие воспоминания – из детства. Родился я в Ноемберянском районе, на берегу реки Дебед, на границе с Грузией. Семья была большая: детей было 9. До меня родились четверо, после – трое братьев и сестер. Я и моя сестра – двойняшки.
Практически 6-7 месяцев мы жили “на воле”, питаясь дарами природы, не считая, конечно, зимних запасов. Места, где я родился, давали прекрасную возможность развить свой внутренний мир.
– А какие мечты рождались в Вас тогда?
– Первой мечтой детства было стать инспектором ГАИ. Дело в том, что два моих брата, зять и крестный были шоферами, и инспектор ГАИ был одновременно самым ужасным и авторитетным человеком для них.
– По какой причине Вас в детстве доводили до слез?
– Плакал, когда старший брат не давал поводить машину. Это было действительно тяжелое переживание.
– С точки зрения дня сегодняшнего, Вы добились всего того, к чему стремились, или есть какие-то неосуществленные планы, задачи?
– Анализируя свои планы, я испытываю довольно неприятное чувство, заключающееся в сознании того, что времени жить не осталось. Когда задумываюсь о том, что хотел бы иметь нормальный дом, свой сад, что нормально для любого человека, а тем более для родившегося в деревне, по коже пробегает неприятный холодок, напоминающий о том, что время безвозвратно упущено. Темп нормальной жизни в последние годы настолько ускорился, что я явственно чувствую, что этого времени у меня уже нет.
– То есть, Вы считаете, что Вам не удастся воплотить в жизнь известную притчу о том, что каждый мужчина должен вырастить сына, посадить дерево и построить дом?
– Чувствую, что в последние 5-6 лет я упустил возможность нормально заняться воспитанием сыновей. Естественно, мои сыновья не получили того, что должны были получить от отца. С постройкой дома тоже вот не вышло.
– А если не понимать буквально, считаете ли Вы себя построившим дом и посадившим дерево?
– Да, я доволен. Знаете, я никогда не стремился к чему-то глобальному, это не свойственно моей натуре. Однако, получилось так, что, тем не менее, мне довелось стать участником великих дел. Если бы этого не было, я опять-таки был бы доволен своей жизнью – литературным трудом, детьми. Сейчас тем более доволен. Так что можете считать, что я состоялся.
– Говорят, что в душе каждого юноши есть чуточку Гамлета. А как он проявлялся в Вас, господин Сирадегян?
– Наверное, как и у всех в этом возрасте, поскольку в эту пору чувства, переживания чересчур глубоки. Выделить что-то одно я не могу, каждый день был полон внутреннего драматизма.
– Опишите поступок, которого Вы сами от себя не ожидали…
– Это было в 15 лет, когда я впервые влюбился. В этом возрасте выяснение отношений между мальчишками – дело вполне обычное. Но мы жили бок о бок с азербайджанцами, которые нас притесняли. В ежедневных переделках всегда страдали мы, поскольку их всегда было несравненно больше. А когда я влюбился, то сам как-то раз затеял драку, что было абсолютно нетипично для меня, я действительно удивился этому. Просто я не мог допустить, чтобы девушка, которая приехала к нам из Еревана и в которую я влюбился, увидела, что нас притесняют. “Верха” над нами с того дня они больше не имели.
С детства я не приемлю атмосферу ненависти. Драки, ругательства, “разборки” были абсолютно не по мне. У меня была более поэтическая натура. Но тогда все это, даже страх, улетучилось. С этого момента, в пору становления мужчиной, начался новый этап в жизни. А поводом послужила любовь.
– Расскажите о своей литературной деятельности. Вас часто упоминают в качестве писателя, но мало кто знает, какой писатель Вано Сирадегян…
– Мало или совсем не знают обо мне, как о писателе, те, кто не читает по-армянски. Я печатаюсь с 1978 года, и литературные круги Еревана прекрасно знают, какой писатель Вано Сирадегян. А люди, которые когда-то работали в ЦК КП или ВЛКСМ, а теперь оказались в литературных кругах и считают себя сведущими в области литературы, меня не читали. А если бы и прочитали, то не поняли бы, поскольку то течение, которое возглавил Грант Матевосян, а продолжили я и другие молодые писатели, нельзя воспринять простым знанием армянского алфавита. Нужно иметь понятие о литературе в целом. Не знает меня как писателя и поколение, оформившееся в последние 5-6 лет, которое просто не успело…
– Когда Вы написали свое последнее литературное произведение?
– Когда началось движение, у меня еще была одна незаконченная вещь, которую я закончил в мае 1988, после сумгаитских событий, то есть, к тому времени я еще окончательно не ушел из литературы.
– А сейчас нет времени или желания?
– Есть, конечно, какая-то тоска. Но сейчас я думаю о литературе ровно столько, сколько, к примеру, управляющий банка или машинист локомотива, думающий, что когда-нибудь что-нибудь напишет. Прошлое сегодня я воспринимаю совсем по-другому. Для того, чтобы писать, в человеке с детства должно быть определенное эстетическое восприятие мира. А так, у меня 5-6 лет полного провала, и чтобы снова начать писать, я должен “выйти” из этой жизни, пожить несколько лет прежней жизнью, чтобы я смог воспринимать окружающее с художественной точки зрения.
– То есть, получается, что у Вас сегодня не возникает желания “выйти” из этой жизни?
– Сегодня это желание не зависит от меня. Если бы даже у меня и была подобная возможность, я бы еще подумал. На мне определенная ответственность: то, что мы начали, должно иметь достойное завершение. Я имею в виду завершение карабахской войны и нормальное существование республики до следующих президентских выборов. Считаю это одной из моих главнейших задач, вне зависимости от того, кто победит на выборах. Я обязан дойти со своими друзьями до этого. А потом подумаем. Конечно, заниматься литературой несравненно более приятное занятие. Хотя, я боюсь: получится ли после этих 5-6 лет? А вдруг не получится…
– А насколько сильно отличается мировоззрение Вано Сирадегяна-писателя и Вано Сирадегяна-политического деятеля?
– Очень сильно. Это совсем разные люди. Я поясню: обычный человек воспринимает стену, проезжающую машину буквально. Если человек не обладает возможностью смотреть на окружающее художественным взором – это не беда, просто ему не дано это. А людей искусства интересует не столько сама стена, сколько то, что может быть скрыто за ней.
Когда я писал, мой мозг напряженно ловил каждую информацию, каждый образ и фильтровал их. Сегодня же я настолько занят абсолютно иными проблемами, что и мировоззрение, естественно, поменялось.
– А в чем тогда беда для человека? Когда человек перестает быть человеком?
– Человек перестает быть человеком тогда, когда бывает тяжело болен. Даже если человек преступник или обуян жаждой наживы, так или иначе, в какие-то моменты, ему все-таки не чуждо ничто человеческое. Боль же полностью застилает тьмой глаза человека, уничтожает его разум.
– Чем Вы заполняете свободные минуты, когда бываете дома? Любите возвращаться домой?
– Я прилагаю неимоверные усилия, чтобы не уставать, что тоже в свою очередь утомляет. А дом, конечно, успокаивает, но бывает так мало времени до сна. Лучшим способом отдыха для меня всегда было чтение газет, что, конечно, не может нравиться домашним. Но сейчас я лишен и этой возможности, поскольку всегда любил читать московские газеты, а сейчас мы их не получаем…
– Ваше мнение об армянской прессе? Можно ли назвать ее “четвертой властью”?
– Я не люблю партийную прессу, а в подобные переходные периоды политизировано все, в том числе и пресса. Понятия “свободная пресса” сейчас не существует, но я думаю, что в течение 3-4 лет она появится, и все газеты станут отражать интересы той или иной социальной группы. Сейчас же нашу прессу читаю с трудом, хотя уже сегодня могу выделить газеты, которые близки к тому, чтобы считаться свободной прессой – “Лрагир”, “Максимум”, “Айсор” (редактор- Армен фон Геворгян),”Браво”.
Подробнее newsarmru.com
