Место женщины — в постели, разногласия лучше разрешать силой, прощение — синоним слюнтяйства, а пытка — лучший способ ведения допроса. Мало кто из великих воплощает токсичную маскулинность лучше, чем Эрнест Хемингуэй, и мало у кого она выглядит такой человечной. К 120-летию главного мачо мировой литературы вспоминаем слова и дела, сделавшие его кумиром не одного поколения

Хемингуэй очень любил убивать. Однажды во время рыбалки на Багамах он заприметил особо выдающегося тунца, которого одновременно с ним уже выслеживала акула. Хемингуэй избавился от соперника решительным образом: просто расстрелял акулу из установленного в лодке пулемета и продолжил охоту на несчастного тунца. Труп акулы он, разумеется, взял с собой и в конце трудового дня демонстрировал как один из своих трофеев.

Хемингуэй считал, что все разногласия можно решить хорошим ударом в морду. В списке знаменитых пострадавших от его тяжелой руки был, например, Орсон Уэллс. 22-летний тогда еще начинающий актер озвучивал документальный фильм Хемингуэя о гражданской войне в Испании и во время первой сессии предложил подредактировать закадровый текст, после чего тут же был уложен на пол ударом в челюсть. После драки Хемингуэй, впрочем, решил помириться и предложил Уэллсу на месте распить бутылку виски. От алкоголя Уэллс, конечно, не отказался, что было расценено Хемингуэем как начало прекрасной дружбы — от которой сам Уэллс, уже став знаменитым, открещивался при любом удобном случае, подчеркивая, что в гробу видал «мачистский энтузиазм» старшего товарища.

Хемингуэй верил, что пытки — обязательная часть допроса. Участие Хемингуэя во Второй мировой моментально обросло легендами, большую часть из которых сочинил он сам (что стоило ему отношений со многими бывшими сослуживцами). Больше всего знакомых возмущали две истории: как Хемингуэй, которому официально нельзя было иметь при себе оружие, убил во время освобождения Парижа 27 человек и как он изобрел безотказную систему пыток при допросе: поджигать связанным пленным ноги.

Из всех видов спорта Хемингуэй предпочитал драку. Будет преуменьшением сказать, что это увлечение не разделяли члены его семьи и друзья — за одним исключением. Джеймс Джойс, в жизни боявшийся примерно всего, обожал способность Хемингуэя решать вопросы кулаками. Друзья заходили в бар, выбирали жертву, с которой пили на протяжении всего вечера, после чего Джойс вступал с новым собутыльником в жаркий спор, разрешать который тут же вызывался Хемингуэй. Разрешение, разумеется, вело к многочисленным травмам — как физического, так и психологического характера.

Хемингуэй любил, чтобы друзья страдали, а женщины — ждали. Хуже остальных пришлось Арчибальду Маклишу и второй жене Хемингуэя Паулине. Маклиш, частенько ходивший с Хемингуэем в море, по мнению последнего, всегда был виноват в неудачной рыбалке. Расстроенный результатом, Хемингуэй каждый раз выкидывал его на каком-нибудь маленьком острове между Кубой и Флоридой и уплывал на несколько часов — успокаиваться. Все это время Паулина была обязана стоически ожидать возвращения мужа на местном причале. Если после долгой рыбалки Хемингуэй не обнаруживал ее на берегу, он впадал в ярость.

Хемингуэй любил публично обсуждать личную жизнь друзей. Особую жестокость он проявил к Скотту Фицджеральду и Дороти Паркер. И если историю о том, как пьяный Фицджеральд переживает, что у него слишком маленький член, Хемингуэй вставил в мемуары уже после смерти «заклятого друга», то Паркер получила при жизни. После очередной дружеской ссоры Хемингуэй написал про нее издевательское стихотворение, в котором высмеял ее любовные неудачи и аборт (о котором она рассказала ему по секрету), а также упрекнул ее за слишком быстрый отказ от попыток самоубийства. Стихотворение прочел весь литературный Нью-Йорк.

kommersant.ru